«Я видел Жукова и Паулюса»

В июне 1941-го Виктор Дмитриевич Панкратов заканчивал Елецкий филиал
Орловского художественного училища, защищал дипломную работу. Утром 22
июня 20-летний Витя отправился на пленер – рисовал природу с натуры.
Когда вернулся на съёмную квартиру, хозяйка рассказала студентам о
важном сообщении правительства. Хотя, по словам Виктора Дмитриевича, и
так все чувствовали: вот-вот начнётся. И началось. Сначала – известие
Вячеслава Молотова о нападении Германии, бомбёжках советских городов,
потом – прощание с молодостью: уже 27 июня художник Витя был
мобилизован.
первый бой
– С группой студентов училища из 20 человек меня направили в Подмосковье, и там я встретил первый бой, – рассказывает Виктор Дмитриевич Панкратов. – Танковая группа Гудериана пыталась захватить Тулу, чтобы выйти на Рязань и отрезать Москву. Но мы Тулу не сдали, хотя оставался проход всего в 40 километров. Уже потом, когда лежал раненый в госпитале, я встретил своего товарища из худучилища, Юру Пузырёва, и спросил: как ребята? Он ответил, что все погибли в Подмосковье. Из нашей группы только 2 человека и остались…
Но и немцу тоже хорошо досталось. Первый год
войны Виктору Панкратову заполнился на всю жизнь. Зима тогда выдалась
суровая: стояли морозы, снега выпало с полметра. Одно из самых ярких
впечатлений – как под Москвой пулемётными очередями прижимали немцев к
снегу, заставляли врага ложиться на землю и заживо замерзать. Немцы были
обмундированы по-летнему: в лёгкие шинели и пилотки, и поэтому через 40
минут, проведённых на снегу, подняться уже никто не мог. Как говорили
сослуживцы Панкратова, так в Подмосковье было заморожено сразу несколько
немецких полков.
ранения
– Был в моей
службе такой момент: нас посадили на танк и отправили в атаку, –
продолжает воспоминания сержант Панктратов. – У немецких позиций нам
команда: «Спешиться с танка». Я неудачно прыгнул: зацепился ногой за
скобу, упал, и нога попала под гусеницу. Конечно, смяло суставы – до сих
пор болят. После этого 3 месяца провёл в госпитале в Ивановской
области. Я ещё с палочкой ходил, когда меня выписали и отправили на
Юго-Восточный фронт. Это было уже лето 1942-го – я оборонял Воронеж.
Уже в мирное время отдыхал в Воронежском санатории имени Максима
Горького, увидел и вспомнил эти окопы по линии нашей обороны. После
Воронежа мы двинулись в сторону Сталинграда, где была окружена немецкая
группировка из 330 тысяч солдат и офицеров под командованием Паулюса.
Самого Паулюса я видел, но уже позже.
Второе ранение – в голову
Виктор Панкратов получил на Курской дуге. Сидел в окопе и тут
разорвались три снаряда: впереди, потом сзади, а третий удар по окопу
старшина уже не расслышал – получил контузию. Только через 20 минут
очнулся. Товарищи, в мыслях уже похоронившие Панкратова, признали в нём
живого и стали «перебинтовывать» голову лопухами. В санчасти вытащили
осколки, потом были 2 месяца в госпитале в Боброве, а оттуда на 7
месяцев направили на лечение в Грузию, в Тбилиси. В госпитале в Боброве
встретил земляка – главврача Сокольской больницы. Тот уговаривал ехать
домой: мол, грузины плохо подлечат, лучше вместо своего снова отправят
тебя на фронт. Но Панкратов не послушался – всё равно выбрал Тбилиси.
Кстати, грузинский старшина освоил ещё до ранения, у себя в роте:
читать, писать и даже петь по-грузински его научил сослуживец-инженер.
два маршала
Ещё во время учёбы в худучилище в Ельце, Виктор Панкратов 2 года проучился на языковых курсах у преподавателя Маргариты Гоппе, - немки из Поволжья. Полученые знания очень пригодились во время войны. Дважды Панкратову доверяли отвезти немецких специалистов-инженеров на Урал: в Златоуст, Челябинск и Свердловск, где те под конвоем работали на благо советской военной промышленности.
– В районе города Абдулино, недалеко от
границы с Башкирией я увидел автора плана Барбаросса, командующего 6-й
армией, капитулировавшей под Сталинградом, генерала-фельдмаршала
Фридриха Вильгельм Эрнста Паулюса со всеми его крестами и погонами, –
рассказывает Виктор Панкратов. – Он прогуливался недалеко от
одноколейной железной дороги со своим штабом.
Во времена войны липчанину Виктору Панкратову редко приводился случай взять в руки карандаш или кисть: где там рисовать? Но иногда оставались время и место для творчества.
– Один солдат подбил танк, и его представили к
ордену Красной звезды, – говрит Виктор Панкратов об удивительной
встрече с ещё одним маршалом – но уже советским. – В часть позвонили из
редакции армейской газеты и сказали, что не могут послать фотографа, но
может, среди солдат художник найдётся – если он нарисует карандашом
портрет героя, его поместят в газету. Я его портрет пишу: звёздочку
подрисовал, хотя он её ещё и не успел получить. Передо мной в это время
стоят этот солдат, майор и лейтенант, реплики отпускают: мол, теперь на
весь Союз прославишься. И вдруг тишина. Мне что-то глазами показывают и
ещё 3 пальца – 3 человека зашли. Я чувствую, но не отвлекаюсь от работы,
не поворачиваюсь. Тут на моё плечо кто-то руку кладёт и говорит: «Воюй
солдат – и штыком, и кистью», и дальше пошли все трое. Я спрашиваю. Кто
это был. Майор говорит: это Георгий Константинович Жуков пошёл, за ним
следом Михаил Ефимович Катуков и ещё один генерал – командующий
Воронежским фронтом. Я их тогда только затылком и видел. Потом, после
войны по фотографиям писал потреты и Сталина, и Жукова. Знаете, я не
согласен с теми, кто сейчас не разрешает вешать портреты Сталина в
Москве. Ведь мы-то воевали под руководством Сталина…
награды
На
счету Виктора Панкратова – Ордена Великой Отечественной войны 1-й и
2-й степени, медали «За отвагу», «За боевые заслуги», «За оборону
Москвы», «За Победу над Германией», «За трудовую доблесть». Доставались
эти награды нелегко.
– Я служил старшиной пулемётной роты
1241-го стрелкового полка, 375-й стрелковой дивизии: у меня было 120
солдат и офицеров, которые я должен был обеспечить питанием,
обмундированием – одним словом, был как завхоз в средней школе, –
вспоминает ветеран. – За неделю до начала Курской битвы вызывает меня
командир полка, мой однофамилец и земляк (я из Мичуринска, а он был из
Тамбова) полковник Панкратов. Полковник говорит: нужно провести
авиаразведку переденего края немцев. Определить количество техники,
выяснить какая настоящая, а какая бутафорская: танки и самоходки немцы
делали из фанеры и красили под настоящие. Я должен был рисовать технику и
ставить плюсы и минусы, где настоящее, а где макеты. Мы-то ведь тоже
бутафорию делали для немецких корректировщиков. Нам нужно было на У-2
пролететь 30 километров по линии обороны. Высота – всего 100 метров –
чтобы разглядеть можно было: бутафория-то на солнце блестит – только
покрашена, а раз техника матовая – значит, настоящая. Летал я целую
неделю. После каждого вылета крылья у самолета как решето. На нас с
пилотом ни царапинки. И в последнем полёте самолёт подбивают – загорелся
маслобак, чёрный дым пошёл. Приняли решение садиться. Сели в
расположение своих войск. С трудом сели: я ключицу сломал, пилот - ногу.
Нас вытащили, отбежали немного – и самолёт взорвался. За разведку мне
дали медаль «За боевые заслуги», а командиру батальона «Красную звезду»,
которая должна была быть мне вручена, я же выполнял задание, шёл на
смерть… Я обратился к командиру полка: ну как же так – мне медаль, а
«Красную звездочку» командиру, которые не летал. Мне пообещали: ну
ладно, наверстаем. Потом мне два Ордена Великой Отечественной войны
дали: I-й и II-й степени…Орден Великой Отечественной войны I степени мне
дали за то, что прошёл всё Прохоровское поле: из 120 человек нас с
Прохоровки вернулось17: остальные все полегли или попали в плен.
мирная жизнь
Победу Виктор Дмитриевич встречал в Липецке – после лечения в Грузии, в 1944-м году его демобилизовали по инвалидности. Панкратов женился на девочке из параллельного класса и фронтовичке Марии Жуковой. У старшины пулемётной роты и медсестры, связиста и зенитчицы родились 2 сына и дочь. Сегодня у фронтовика Панкратова подрастают 10 внуков. Его семья – это и 1300 учеников, в том числе 128 профессиональных художников, которых Виктор Дмитриевич воспитал за 20 лет работы учителем рисования и черчения в школе №3 и за 42 года преподавания в изостудии при ДК Сокол. А ведь врачи от педагогической работы отговаривали, настаивая на том, что нервотрёпка с детьми несовместима с ранением в голову…
Кстати,
несколько лет назад Панкратов наконец-то получил достойную компенсацию
за пребывание в тбилисском госпитале, где подлечивал гноившуюся рану.
Жизнь заставила Виктора Дмитриевича торговать своими картинами у
Центрального рынка. На одной из работ фронтовика, размещённых на стене
«Липецкгражданпроекта» был изображён грузинский пейзаж с водопадом,
запомнившийся ещё в 1943-1944-м годах.
– Подъезжает ко мне грузин: поздоровался по-русски, посмотрел. Вернулся, спрашивает, сколько стоит, я отвечаю, что 3 тысячи, – рассказал GOROD48 Виктор Панкратов. – Он достаёт кошелёк, вытаскивает и даёт мне 5 тысяч со словами «Ты дешево ценишь мою Родину». Я его по-грузински благодарю и говорю «до свидания». Он удивляется: «А ты ещё и по-грузински знаешь?», открывает кошелёк и даёт мне ещё 2 тысячи. Все ребята-художники на это случай сбежались…
А вот картины на военную тематику Виктор
Дмитриевич редко продаёт – в основном, дарит. Например, написал
масляными красками 51 портрет солдат, погибших в Афганистане, Чечне и
других горячих точках. В апреле на посту №1 на площади Героев
родственникам погибших на Кавказе торжественно подарят последнюю партию
этих работ.
К юбилею Победы Панкратов создал «Катюшу» – её
отвезут в музей Флерова в Двуречки Грязинского района. Виктор Дмитриевич
возил свои картины «Рейхстаг», «Прохоровское поле», «Сокол предвоенный»
и ещё с десяток монументальных полотен на военную тематику в
педагогический колледж в Усмань, – в преддверии праздника дел у
ветерана-художника хоть отбавляй.
p>
Мария Кобзева